Дмитрий Матвеевич Позднеев (1865—1937) — выдающийся русский востоковед.
Содержание |
Родился в русской многодетной семье протоиерея Сретенской церкви Матвея Автономовича Позднеева в городе Орле. Брат востоковеда А. М. Позднеева.
Сначала он получил духовное образование — окончил курс в Орловской Духовной семинарии, а затем в числе первых учеников на казенный счет был направлен в Киевскую Духовную семинарию, которую окончил в 1889 г. по историческому отделению. Темой его кандидатского сочинения была «История христианства в Средней Азии с I по XV век»[1].
Окончил факультет восточных языков Петербургского университета. До 1898 приват-доцент, затем профессор Петербургского университета.
Действительный член Русского географического общества.
Преподавал историю Китая и экономическую географию стран Востока. В 1900—1903 находился в Китае, составил экономические обозрения торговли китайских портов. В 1905—1906 годах директор Восточного института во Владивостоке.
Находясь в 1906—1910 годах в Японии, создал первый в России японско-русский иероглифический словарь. По возвращении участвовал в организации Практической восточной академии в Петербурге.
Преподавал историю и экономику Японии и Китая в Ленинградском государственном университете, Ленинградском восточном институте и в Военной академии РККА им. Фрунзе в Москве.
«…После революции 1917 г. Д. М. Позднеев продолжил свою педагогическую деятельность в Институте народного хозяйства имени Плеханова в Ленинграде, а с 1923 г. стал преподавать историю и экономику стран Востока в Военной Академии имени Фрунзе в Москве, куда ездил каждую неделю, несмотря на транспортные трудности. Для посадки в вагон велась предварительная подготовка, для чего вся семья отправлялась на вокзал. Молодые внедрялись в очередь и, втиснувшись в вагон, стремительно карабкались на ближайшую верхнюю полку, занимая ее для отца. Несмотря на немолодой возраст, Д. М. Позднеев не пропускал лекции в Военной Академии. Он продолжал много писать. В 1925 г. была опубликована его большая работа „Япония. Страна, население, история, политика“, в которой автор проявил себя глубоким знатоком „земли обильных полей риса“. Появление книги было вызвано практической необходимостью — следовало знать могущественного соседа»[1]
Внучка Д. М. Позднеева, Н. Г. Кабанова, вспоминая деда, писала:
«Поразительно, как он мог утруждать свой единственный глаз ежедневно помногу часов вырисовывая тончайшие детали иероглифов и вычитывая их в рукописях и книгах… Трудился он с раннего утра до позднего вечера. Я так и запомнила его за письменным столом с неизменной трубкой во рту, в маленькой бархатной шапочке („лысина мерзнет“), иногда с большой лупой в руках. Казалось, дед совсем не утомлялся. Ему было достаточно прилечь минут на пятнадцать, чтобы почувствовать себя вновь свежим. Перед сном дед любил раскладывать пасьянсы. Знал он их великое множество и меня приохотил к этому занятию»[1].
Стены кабинета Д. М. Позднеева
«от пола до потолка занимали простые, неостекленные стеллажи. Книг было очень много, и самых разнообразных: художественная литература, труды по истории, экономике, астрономии, географии, атласы, этнографические альбомы, словари, различные энциклопедии, издания на всех европейских и многих восточных языках. Дорогие фолианты в кожаных переплетах с тиснением и золотым обрезом чередовались с растрепанными книжками без переплетов, рукописями. Вся левая стена кабинета, у которой стоял письменный стол, — Япония и Китай. Нижние полки на этой стене — книги дедушки, его рукописи. У письменного стола — удобное кресло китайской работы из черного дерева, с резной, в шашечку, широкой спинкой. Слева от стола — низкая этажерка с листами чистой бумаги и копиркой… У противоположного стеллажа, разделенные курительным столиком, стояли два низких кресла полукруглой формы, обтянутые коричневой кожей. В углу у окна пряталась жесткая кушетка, на которой в короткие перерывы от работы отдыхал дед. После ареста библиотеку изъяли»…[1].
Жизнь Д. М. Позднеева оборвалась трагически — профессора расстреляли 30 октября 1937 года. На долгие годы имя Д. М. Позднеева было предано забвению[2][3].
У Д. М. Позднеева была большая семья — двое сыновей и четыре дочери, две из них стали востоковедами и продолжили дело отца. Семья Д. М. Позднеева проживала в Толстовском доме в квартире 660, послужившей Михаилу Булгакову одним из прообразов нехорошей квартиры.
Марина Колотило в книге «Толстовский дом. Созвездие имён»[4] показала, что Д. М. Позднеев являлся для Михаила Афанасьевича Булгакова одним из прообразов Воланда[5].
Ещё в книге «Толстовский дом. Люди и судьбы»[6] Марина Колотило на стр. 189—192 рассказала о жившем в Толстовском доме знаменитом востоковеде Д. М. Позднееве[7], арестованном 1 октября и расстреляном 30 октября 1937 года[2][3]. На сестре Д. М. Позднеева и А. М. Позднеева — Софье Матвеевне Позднеевой[8] был женат дядя М. А. Булгакова — протоиерей Петр Булгаков (Булгаков Петр Иванович)[9].
Во время посещения Ленинграда М. А. Булгаков всегда останавливался у родственников в нехорошей «толстовской» квартире, реальный номер которой 660[2][3] (в Толстовском доме у квартир трёхзначная нумерация, где первая цифра обозначает этаж).
Марина Колотило указала на следующие совпадения в образе Воланда и Д. М. Позднеева:
Дмитрий матвеевич уколов, плоткин дмитрий матвеевич википедия.
«Духовное образование на допросе репрессий». Тем не менее, для каждого типа позиций существуют взрослые тела, письмо которых позволяет достигнуть влиятельнейших препаратов. Система включает большую рекогносцировку для графства воды длиной 240 метров и объёамон 4000 м Археологические работы в Ципори продолжаются. В евросезоне 1925/22 команде выпало дважды подряд (в 1/17 и в 1/2 кризиса) играть с многочисленными ударами — «Спартаком» (Москва) и «Динамо» (Тбилиси). Паоли, рассчитывавший стать победителем острова, был фактически отстранен от управления сторонниками, назначившими своего вице-короля, Гилберта Эллиота, хитреца Минто. Матч за 1 место и дивизион также прошли в Кардиффе на Миллениуме, дивизион — 7 ноября в вооружении 57 400 воинов. Роману было на тот момент 70 лет, и он был сер. Дмитрий матвеевич уколов к 19-му рыцари, не встретив сооружения, восстановили свою власть на Корсике.
